Бывшего мужа издателя Port Эльдара Марченко приговорили к 16 годам лишения свободы по обвинению в передаче координат Курского аэродрома Украине

Решение вынес судья 2-го Западного окружного военного суда Евгений Зубов. Прокурор Надежда Тихонова запрашивала для обвиняемого 19 лет лишения свободы. В итоге Марченко приговорили к 16 годам лишения свободы, первые 5 из которых он проведёт в тюрьме, а остальной срок — в колонии строгого режима

Эльдар Марченко — преподаватель спортивного менеджмента в школе RMA, организатор автоспортивных мероприятий, бывший муж Марии Лекух, издателя Port.

Марченко задержали 1 августа 2024 года. Силовики вломились в его квартиру с обыском, после чего, как заявлял сам подсудимый в ходе слушаний, порядка двух часов пытали его электрошоком и избивали, пытаясь заставить его дать признательные показания. Он провёл 40 дней под арестом в спецприёмнике в Сахарово, после чего ему предъявили обвинения в терроризме.

По версии гособвинения, Марченко «в целях дестабилизации органов власти РФ» сотрудничал с украинскими спецслужбами. Так, обвинение считает, что 27 августа он с помощью смартфона передал неким «кураторам» геоданные Курского аэропорта, действуя в рамках некой организованной группировки. Позднее на этот аэродром направили два украинских беспилотника, которые даже не достигли цели. В результате атаки «были повреждены не менее восьми квартир, административное здание учебного заведения, а также два автомобиля», говорится в материалах дела.

Защита указывала на то, что координаты аэропорта находились в открытом доступе на Google Maps. Марченко отказался признавать вину. По его словам, в Курске он находился по личным делам, при этом перемещался по городу на личном автомобиле, не предпринимая никаких мер конспирации. В окрестностях аэропорта он оказался по случайности: в этом районе города оказался открытый в позднее время автосервис.

В ходе процесса Марченко и его адвокаты заявляли о пережитых им пытках. По его словам, сотрудники ФСБ после обыска посадили его в машину, где били током и душили, надев на голову противогаз, чтобы выбить признание в работе на украинские спецслужбы. Жалобу о пытках направили в СК. На суде выступила Мария Ботова, судмедэксперт по образованию и член Общественной наблюдательной комиссии (ОНК). Она посещала Марченко в спецприёмнике «Сахарово» в августе 2024 года. Она обнаружила на больших пальцах рук Марченко симметричные полукруглые ссадины с ровными краями длиной 3-4 сантиметра. В суде врач заявила, что не может однозначно утверждать, что это именно следы от электрошока. Однако она добавила, что в её практике судмедэксперта встречались схожие повреждения, которые были результатом пыток током.

В последнем слове Марченко выразил надежду, что в будущем суд получит возможность работать «без оглядки на людей в балаклавах, руководствуясь лишь законом и совестью», а также заявил, что считает терроризм в условиях современной России «только стыдным, но и бесполезным».

Публикуем полный текст последнего слова Эльдара Марченко:

«Уважаемый суд! В ходе судебного следствия никто не задал мне вопрос о моём отношении к инкриминируемому мне виду преступлений, т.е. к терроризму. Я воспользуюсь правом последнего слова, чтобы восполнить этот пробел. А ещё я вспомнил, кто такой Маркус. Этот вопрос мне настойчиво задавали люди в балаклавах, которые вторглись в мой дом год назад.

Российская Федерация, наследница Советского Союза, относится к террористам с большим уважением. Их именами названо множество улиц и городов, и даже целые области. Руководители государства принимают военные парады, стоя на крыше гробницы одного из самых известных террористов, брата цареубийцы Ульянова.

Я этих восторгов не разделяю, и в данной исторической ситуации нахожу терроризм бессмысленным, и вот почему.

Что является целью террора? Согласно определению, террор направлен против мирного населения, но объектом давления является власть. Механика этого процесса такова: ответственные жители страны, заботящиеся о её благе, видят, что правительство не может обеспечить их безопасность, и меняют такое правительство. Напомню, что защита жителей от внешних угроз – это базовая функция государства; благодаря ей государство становится возможным и востребованным. Но работает ли эта механика в России? Чтобы ответить на этот вопрос, я расскажу, кто такой Маркус. Это молодой американец, который, как принято сейчас в университетских кампусах, пытается быть полезным глобальному обществу. Вопреки мнению многих россиян, есть люди, которые не за деньги и по долгу службы, а исходя из собственной этики считают себя ответственными за любую несправедливость, свидетелями которой они стали. Сотрудники ФСБ сочли бы его агентом спецслужб, но это был просто американский студент, который в начале войны отреагировал на острую тему в новостях: проблему российских релокантов, беглецов от мобилизации. Ко мне он обратился просто как к преподавателю, имеющему, возможно, некий авторитет среди богатых студентов бизнес-школ. Он предложил мне организовать нечто вроде пикника, чтобы собрать помощь для россиян, бежавших за границу.

После того, как я перестал смеяться, мне пришлось долго объяснять Маркусу, что российскому студенту на каких-то там неизвестных ему сверстников, оказавшихся в сложной финансовой ситуации, абсолютно плевать. Как и на общественное благо как таковое. Как и в целом на судьбу страны. Доказательство этого тезиса – то дружное, насмешливое, смешанное с долею любопытства равнодушие, с которым россияне встречали колонны Пригожина во время их марша на Москву.

Агенту спецслужб эти базовые знания о российском социуме были бы безусловно доступны, но простой американец Маркус никак не мог взять в толк, почему его идея так смешна мне. Думаю, он обиделся на мою реакцию, и больше мы с ним не разговаривали.

Так вот, возвращаясь к теме террора. Террор против мирных граждан России заведомо обречён на фиаско – по той же самой причине, что и пикник Маркуса. Чтобы террор сработал, нужно, чтобы мирные граждане действительно волновались о том, как действия правительства отразятся на незнакомых им людях – их соотечественниках. Эта логика у нас не работает, поэтому в России у терроризма нет шансов. Я хочу обратиться к молодым людям, которые, подобно народовольцам второй половины XIX столетия, из-за каких-то своих идеалов думают заняться террором.

Что бы вы ни сломали и ни сожгли, вы навредите только себе. Тут вам не Америка и не императорская Россия: нас защищает броня из социальной апатии и пофигизма. Вообще говоря, атаковать безоружных людей просто неблагородно. Но в данном случае это ещё и бесполезно. Никакой высшей целью не оправдать стыдных поступков, особенно если они никак не ведут к этой цели.

Единственная реальная цель, к которой ведёт террор – укрепление тоталитарной власти. Заниматься подобным здесь может только кретин – или враг свободной России.

В завершение – несколько слов о правосудии. Те, кто следил за моим процессом, знают, как много людей, и в том числе – несколько судей, вынуждены были поступиться принципами, совершить бесчестный поступок, просто чтобы удерживать меня 40 дней в спецприёмнике Сахарово до предъявления обвинения. Но здесь, в военном суде, я неожиданно встретил совершенно иное отношение к процессу. Суд делал всё, чтобы установить истинные обстоятельства произошедшего в Курске. Было опрошено несколько экспертов, в том числе ФСБ и Курского аэродрома. Их показаний достаточно, чтобы убедиться в полной бессмысленности тех действий, которые я, по версии обвинения, совершил. Краткое резюме их показаний – «это так не работает». Сейчас тома моего дела представляют собой образец кропотливой и добросовестной работы судебного следствия. Но у меня нет ни малейших сомнений в том, что я получу реальный и большой срок. Это мне пообещали сотрудники ФСБ ещё до открытия уголовного дела, и у них есть все способы сдержать своё обещание, чего бы это ни стоило.

Я благодарен судьбе, что попал в тюрьму. Здесь я понял, что значит каждую минуту помнить об общем благе. В одной 10-местной камере 4-го Централа я видео больше храбрости, чести, достоинства и внимания друг к другу, чем во многих местах, где мне довелось работать и пребывать.

Я благодарен суду за добросовестное отношение к процессу и желаю ему дожить до лучших времён, когда он получит возможность судить без оглядки на людей в балаклавах, руководствуясь лишь законом и совестью».