Без объявления войны

Больше десяти лет назад я вышла на свой первый митинг. «Снежная революция», массовые выступления зимой 2011-2012 годов, когда огромное число россиян нашло в себе смелость оспорить результаты выборов в Думу. Тогда власть смогла локализовать бузотёров в одном месте — на Болотной площади, изолированном островке, который, как показали дальнейшие события, легко отрезать от остальной Москвы. Но я этого всего не знала, потому что в Москве не жила, а изредка приезжала из области на электричке. Для меня Москвой были несколько станций метро с их окрестностями плюс Красная площадь. И вот где-то там, в тёмно-сером тумане между разведанными пятачками карты, и должен был пройти митинг.

Впоследствии я ездила на каждый, включая разогнанный «Марш миллионов» 6 мая. Вот я, сторонница оппозиции, а вот они, гордые оппозиционеры. Вместе в одной толпе. И у меня никогда не было вопросов по поводу моей идентичности: мы все на одной стороне, мы делаем нашу страну лучше, защищаем какое-то общее видение будущего.

Вопросов не было. Теперь появились. После эмиграции многое поменялось, и в том числе изменились условно понимаемые «оппозиционеры», с которыми мы все в той или иной степени формировали парасоциальные отношения. Я стала замечать появление определённого паттерна, которого, кажется, раньше не существовало.

Или, по крайней мере, мне так казалось.

Первый тревожный звоночек: Гера Угрюмова. Молодая журналистка и ЛГБТ-беженка, живущая в Италии, столкнулась с типичными проблемами россиян в ЕС: счета в банке не открывают, жильё в аренду не сдают, в госучреждениях пинают из одного кабинета в другой под абсурдными предлогами, а за помощью обратиться некуда. Пережив собственный опыт дискриминации, Гера запустила свой проект, помогающий другим россиянам, которые столкнулись с подобным, — «Искру».

Помогать согражданам в беде, буквально политическим беженцам, – это очень хорошая, полезная инициатива.

Бороться с дискриминацией, прямо запрещённой в 14 статье Европейской конвенции по правам человека, — это тоже хорошая, полезная инициатива.

Когда-то эти вещи не вызывали вопросов.

Тем не менее, с самого начала войны любые разговоры о дискриминации россиян за границей, особенно в Евросоюзе, встречали насмешки и издёвки: «Как смеешь ты, понаех из рабских вымиратов, требовать от лучших людей планеты соблюдать их собственные законы против дискриминации? Как смеешь напоминать о правах человека? Ты что, об украинцах не думаешь?»

Что самое интересное, издевались в большинстве случаев люди, никакого отношения не имеющие к Украине. В частности — не то группа ядерных сторонников Фонда борьбы с коррупцией, не то псевдонимные аккаунты самих сотрудников организации (история это умалчивает).

Но в случае с Герой к этим издёвкам подключились и лица с именами: экс-глава штаба Навального, а ныне сотрудничающий с ФБК «независимый автор» Сергей Бойко и бывший журналист РИА «Новости» и «Медузы», регулярный участник передач на канале «Популярная политика» Алексей Ковалев.

4 июля в издании The Insider вышла статья Христо Грозева и Романа Доброхотова о некой операции СВР под кодовым названием «Ледоруб». Целью операции была масштабная кампания по диффамации некого эмигранта в США, который спонсировал Фонд борьбы с коррупцией и этим сильно раздражал российские власти.

Имя этого эмигранта нигде не уточнялось, но Сергей Бойко предположил, что речь идёт про Александра Железняка. Это российский банкир и учредитель американских юрлиц ФБК, которого блогер Максим Кац ранее обвинил в хищениях средств вкладчиков «Пробизнесбанка». А Бойко, в свою очередь, бездоказательно обвинил Геру Угрюмову в участии в той самой операции СВР по очернению Железняка — несмотря на то, что она про Железняка ничего не писала.
 

В этот же день, 4 июля, журналист Алексей Ковалев обвинил Геру Угрюмову в «получении президентских грантов» на основании того, что та в возрасте 15 лет (!) проходила профориентацию для журналистов, в рамках которой написала несколько статей для ресурса, который был партнёром Фонда президентских грантов. Оригинальные сообщения Ковалева уже удалены, но далее я приложу его извинения, где он признаёт, что действительно её оклеветал.

За день до этого Ковалев также выяснил, что Гера — транс-персона, о чём та ранее не сообщала публично, и поделился этим с 55 тысячами своих читателей. Говоря на сленге ЛГБТ-активистов — «аутнул». 

Это не было нужно для борьбы с Путиным, не приблизило завершение войны и даже не помогло Ковалеву выиграть в споре в интернете. Он сделал это просто потому, что мог: из садистского удовольствия, что у него появилась возможность испортить жизнь другому человеку. Обрести над ним крохотную власть.

Впоследствии Ковалев удалил свои сообщения и публично извинился перед Герой за оба инцидента. Но урон уже был нанесён: распространённая им — известным журналистом, бывшим главой отдела расследований «Медузы» — абсурдная сплетня про «президентский грант» намертво прилипла к человеку. Мало кто будет разбираться, получала на самом деле Гера Угрюмова кремлёвские деньги или нет: достаточно того, что представитель лучших людей страны её в этом обвинил. 

Точно так же никто не стал разбираться, действительно ли Гера Угрюмова работала на Службу внешней разведки РФ или Сергей Бойко просто патологический лжец, записывающий каждого, кто ему не нравится, в конторские.

В результате масштабной кампании по диффамации, которую устроили Бойко и Ковалев, сайт «Искры» подвергся DDoS-атаке мусорными письмами, из-за чего Угрюмова больше не могла принимать заявки пострадавших от дискриминации россиян.

Как это обычно бывает, диффамация в сети выплеснулась и в реальную жизнь. Анонимы, вдохновлённые фейком Сергея Бойко, написали на Геру Угрюмову жалобу в итальянскую полицию, обвинив её в работе на российскую разведку.

После активной фазы кампания перешла в состояние регулярного сетевого шума, когда человеку каждый день, публично и в директы, присылают угрозы, оскорбления и прочий спам. Слава богу, хотя бы до сваттинга [сообщение в полицию о ложной угрозе с целью вызвать спецназ по адресу жертвы — прим.ред.] дело не дошло.

Тревожный звоночек номер два: математик Дарья Руднева. Дарья, аспирантка из Сколково, прямо накануне войны переехала в Швецию и занималась научной работой совместно с Нобелевским лауреатом Фрэнком Вильчеком. А когда началась война, помогла основать в Стокгольме группу антивоенных россиян и стала её пресс-секретарём. Дарья ходила на митинги, выступала на них, организовывала встречи «звёзд» российской оппозиции. Однажды в Стокгольм приехала Любовь Соболь, и Руднева помогла организовать мероприятие с её участием.

Через время у Дарьи начались проблемы — она поссорилась с соратниками. Вы сами знаете, как легко вскипают ссоры в небольших мигрантских пузырях. Потом местные параноидальные шведы написали на Дарью донос в местный филиал КГБ — SÄPO. Шведские чекисты увидели, что могут сделать на Дарье «палку», и объявили её «угрозой государственной безопасности» — якобы потому что Дарья могла использовать свои исследования для помощи российской оборонке.

Могла. В теории. Без каких-либо доказательств.

Собственно, Фрэнк Вильчек, который в предметной области разбирается явно лучше безымянного майора, сам заявил, что никакой пользы для военки от этих исследований не было.

«Франк Вильчек утверждает, что Служба безопасности никогда не связывалась с ним по этому делу, и что то, чем занималась Дарья Руднева, является теоретическим исследованием, и даже он не смог найти в этой исследовательской среде ничего, что могло бы быть полезным для россиян», — писали местные СМИ.

Но слушать Нобелевского лауреата на родине Альфреда Нобеля никто не стал: чемодан, вокзал и запрет на въезд в Шенген на 20 лет. Для антивоенной активистки, повторюсь.

Служба госбезопасности и миграционка — крайне непрозрачные институты. Их сотрудники в большинстве случаев никак не обосновывают свои действия перед обществом. При этом мигранты находятся в более уязвимом положении, чем граждане, а на «особистов» не действуют многие требования, предъявляемые к обычной полиции. Это идеальная почва для злоупотреблений: можно творить любой беспредел, а на все вопросы отвечать дежурными отписками.

«Я не хочу и не могу комментировать каждый отдельный случай», — говорил Фредрик Халльстрём, руководитель операций в Säpo.

Любовь Соболь об этом знает на собственном опыте: в 2021 году её точно таким же беспредельным образом не пустили в Грузию, ответив отпиской вместо какого-то фактического обоснования. А до этого её всю жизнь подвергало гонениям российское государство, которое на любой вопрос тоже отвечает отпиской и «не видит оснований не доверять» своим опричникам.

Казалось бы: когда очередные силовики из очередной непрозрачной структуры бездоказательно объявляют твою соратницу, антивоенную активистку, какой-то там угрозой просто за то, что у неё паспорт красный, — это очевидный беспредел, дискриминация и ксенофобия. Соболь должна была вступиться за Дарью и потребовать прозрачности от шведских силовиков, которые не потрудились предоставить никаких доказательств, кроме собственных домыслов.

Как вместо этого отреагировала бывшая соратница Навального? Публично заявила, что рада изгнанию «путинской стукачки», потому что у неё нет поводов не доверять шведским силовикам. Когда о самой Соболь российские СМИ распространяли всякого рода порочащие сведения, то её сторонники — вероятно, включая Дарью — становились на сторону бывшей соратницы Навального. А сегодня Соболь не нашла в себе душевных сил хотя бы промолчать. Хотя бы промолчать, а не распространять клевету о человеке, с ситуацией которого она знакома лишь по пресс-релизу шведских спецслужб.

Я человек нетерпимый к несправедливости, и пройти мимо этой ситуации не смогла, записала видео с разбором ситуации. Когда на моих глазах первые лица некогда уважаемой мною организации подвергают диффамации антивоенную активистку — это ненормально. И я точно так же вступалась за Геру Угрюмову, когда её оклеветали Сергей Бойко и Алексей Ковалев, — правда, YouTube-канала у меня тогда ещё не было.

Наверное, мне стоило догадаться, что третьим звоночком окажусь уже я сама: Алексей Ковалев решил опубликовать в сети мои личные данные, чтобы наказать «зигулечку», и снабдил их длинной простынёй из голословных обвинений в работе на Кремль. К нему сразу же присоединился Кирилл Левченко, менеджер Фонда борьбы с коррупцией. А потом и непосредственно директор ФБК Иван Жданов.

Интересно, что «разоблачительный» тред не содержал практически ничего, кроме реальных имён меня и моего мужа — потому что у меня в биографии не за что зацепиться, чтобы раскрутить очередную клевету. Я не работаю и никогда не работала на российское государство; против меня нет голословных обвинений от каких-нибудь чекистов, шведских или иных; я не пилю госконтракты; я не давала денег людям с оружием и не подписывала никаких документов, за которые потом было бы стыдно. Деднеймингом меня обидеть не получится. Я даже коньяк по утрам не пью.

Собственно, Ковалев это и подтвердил — поэтому после непосредственно деанона в его треде не оказалось никаких других данных, только истеричные обвинения без каких-либо доказательств. Точно так же, как и в предыдущих случаях.

И теперь из этих случаев в моей голове почти сложился паттерн. Я вижу, как люди, тем или иным образом связанные со структурами ФБК, ведут масштабную кампанию по диффамации российских беженцев и политэмигрантов. Причём тактически выбирают людей активных, готовых что-то делать. Одну за антивоенную группу; другую за правозащиту; третьего за выход на антивоенный митинг россиян под флагом россиян. А я, видимо, попала в этот список, потому что слишком громко возмущалась всему выше описанному.

И однажды попросила Алексея Навального обратить внимание на узницу совести.

Единственное, чего я пока не понимаю: а на кой чёрт им все это нужно? Какова конечная цель и кто её поставил. 

Леонид Волков, де-факто руководитель ФБК, в одном из своих видео заявлял, что не собирается помогать «всего лишь миллиону» антивоенных россиян, уехавших из страны. Но и объявления войны не было, Аристотель не обещал давить нас прессом с шипами. Напротив, он прямым текстом говорил: хотите делать что-то в эмиграции — делайте, помогайте, участвуйте. Но фактически с нами воюют: массово, при помощи санкций, и точечно, при помощи вот таких кампаний очернения в отношении отдельных активистов. И потом подвергают газлайтингу — дескать, вы сами заслужили.

А самое несправедливое то, что у нас нет голоса. Нет людей, которые бы говорили от нашего имени на большую аудиторию или, к примеру, защищали нас от преследования иностранными государствами. Какие-то оппозиционные деятели ездят в какие-то зарубежные парламенты и почему-то говорят вместо нас, но ни один из них не защищает наших интересов и не выражает нашего мнения. Хотя мы все эти годы поддерживали их, ожидая, что те как раз и станут нашими представителями. 

И теперь я вновь вспоминаю снежную зиму 2011-2012 годов, с которых начиналась моя поддержка оппозиции. Вспоминаю людей, за которыми я многие годы следила на экране и на сцене митингов, которых я поддерживала и которым отдала очень много своих сил. Тогда мне даже не приходило в голову, что эти говорящие гиганты на сцене — не небожители, а обычные люди. И многие из них окажутся злобными, тщеславными, мелочными садистами, абсолютно не способными принять отличающееся от своего мнение или представить себе жизненный опыт другого человека.

А сейчас, когда я это понимаю, мне жаль, что моя энергия пошла в том числе на то, чтобы помочь им заработать положение, которым они пользуются нам во вред.

Эрвин Вейков